Предисловие

​

Эта книга составлена из повести, десяти рассказов и нескольких сборников стихотворений. Все это работы раннего периода, а потому нуждаются в некоторых пояснениях и комментариях.

Повесть «Три Дня Глеба Сухова» вышла в 2000 году в альманахе литературного объединения «Ришон», город Ришон-Ле-Цион, Израиль. «Ришон» на иврите, кстати, означает «первый». Главный редактор — хороший и как-то незаслуженно малоизвестный писатель Геннадий Седов. Он тогда руководил тем объединением.

У меня чудом сохранились две книги этого альманаха. Сейчас, конечно, понятно, что никакого смысла в таких изданиях не было: деньги на них выделяли муниципалитеты и министерство по делам иммигрантов (типа культурная программа), ни один книжный магазин их, конечно же, не принимал даже за минимальную цену… то есть к гипотетическому читателю тексты вряд ли попадали. Разве что раздаренные авторские экземпляры. Поэтому я реанимировал вордовский файл повести, исправил кое-какие досадные ошибки и включил в данный сборник.
 

Разумеется, это ранняя проза, весьма далекая от совершенства. Там и сюжета-то практически нет — просто три картинки из разных этапов жизни героя. А сам герой — ну до неприличия автобиографичен (хотя, конечно, не на все 146%). Сейчас мне бы так хотелось встретиться с этим моим персонажем: посидеть с ним, поговорить, подбодрить его и сказать ему, что все будет хорошо. Несмотря ни на что — будет хорошо. И так хотелось бы услышать от него то же самое…

 

Рассказ «На отдыхе»        был помещен в приложениях к книге «Пионерлаг: размышления наблюдателя» (2018) и публикуется здесь снова для полноты картины: дело в том, что это, можно сказать, один из моих самых первых рассказов.

​

​

​

​

​

​

 

В 1987 году я написал несколько текстов на тему пионерских лагерей — впечатления были слишком свежи и требовали выхода наружу. К 1992-му я, уже достаточно набив руку, сделал из них один рассказ, заодно добавив линию пионервожатых, отчего рассказ стал, по Солженицыну, «двучастным». В начале нулевых, когда я недолго писал для московской газеты «Супер», этот художественный текст был превращен в якобы документальную статью и опубликован за гонорар. Так что у него, пожалуй, самая богатая творческая биография.

​

​

​

​

​

Рассказы «Грифы» и «Вечер на кафедре» относятся к небольшим шуточным текстам студенческого периода. Кусочек из «Грифов» был много позже взят в рассказ «Швейк на Ближнем Востоке», уже опубликованный (журнал «Чайка», США, 2021), но в оригинальном тексте обнаружилось столько смешных мелочей из ушедшей в прошлое реальности — вплоть до фамилий преподавателей военной кафедры — что было решено оставить рассказ в сборнике. Фамилии, кстати, совершенно реальные: почему-то в советской армии редко встречались оболенские или, скажем, листенгартены, а вот мандрыкиных, ковыршиных и козодеровых — сколько угодно…

С текстом же «Вечер на кафедре» я вступал в Тель-Авивский Клуб литераторов. Было это в самом конце девяностых — год 98-й или 99-й. На чтении рассказа меня остроумно и совершенно справедливо критиковали, что, вообще говоря, всегда способствует улучшению текстов. В клуб меня приняли, как молодого и подающего надежды. 

Остальные рассказы этого сборника, как и повесть, писались в последние годы прошлого — первые годы нынешнего века (как звучит, а?). Я в это время жил в Израиле уже года три-четыре, имел собственное израильское прошлое и неопределенное будущее. Первый шок от переезда и смены действительности отступил, появилась возможность как-то прислушаться к своим ощущениям. Писались стихи и проза, завязывались контакты в здешнем литературном мире.

«В город» и «Семейный альбом» — рассказы страшноватые. Такие тексты мог написать только очень молодой и очень оптимистичный человек, каким я, собственно, и был в те годы. «В город» был опубликован на бумаге в русско-израильском альманахе "Диалог" (выпуск 3-4, том 1, 2001) и до сих пор доступен в сети.

​

​

​

​

​

«Новогодняя суета» —   сплошная лирика и романтика, и вокруг — то чудесное время, когда самой главной проблемой в жизни являются отношения с девушками. И все-таки — это наши восьмидесятые-девяностые (а не «бригада», «слово пацана» и вся эта ауешная хренотень), наша романтика, наши шутки и анекдоты, наши наивные мечты и планы, наши девочки и мальчики, которые учились и работали, а потом, в большинстве своем, уехали в эмиграцию… В самом начале 2024-го этот рассказ был опубликован в литературном журнале «Чайка», США.

​

​

​

​

В этом рассказе есть один момент, который требует специального пояснения. В оригинале, написанном более 20 лет назад, употреблено неполиткорректное сегодня слово «хачик» (не уменьшительное от армянского имени Хачатур, а презрительная кличка для «лиц кавказской национальности»). Обсуждая уже в наши дни данный казус с коллегами, я писал следующее: «С одной стороны — исторический факт. Действие рассказа происходит даже еще до чеченских войн, и описанное отношение героя — это не расизм, строго говоря. Это такое нормальное советское имперское высокомерие великоросса к «младшим братьям» (я не к тому, что это правильно, но ведь потом все стало гораздо хуже: объявлений «сдам комнату только славянам» в те годы еще не было, просто постыдились бы писать такое). Но даже и не в национальности дело — герой испытывает к южанам что-то вроде классовой ненависти. Он не понимает, почему ему в универе твердят, что он — элита советской молодежи, а на деле он нищ, как церковная крыса, а вот эти вот… пачками денег расплачиваются. А с другой стороны — да, неприлично называть людей «хачиками», «жидами» и прочее, вне зависимости от контекста. И тогда, по гамбургскому счету, было неприлично, и всегда. И если кто-то из моих друзей — грузин, армян, азербайджанцев… (уже молчу про иракцев, палестинцев и прочий Ближний Восток) сейчас это прочтет — обидится. И правильно сделает. А с третьей стороны — ведь было? Было. И что теперь — из «Тома Сойера» вычеркивать слово «негр»? Хотя вот, «Десять Негритят» Кристи уже переименовали…».

Итак, по причине всего вышесказанного, спорное слово в настоящем издании заменено на «кавказцы» (что напоминает анекдот про «незваный гость – лучше татарина»), а сомнительный с точки зрения сегодняшнего дня взгляд героя… оставим это на его совести и на совести того времени.

С рассказа «Обочина» начинается сугубо израильская действительность. Автобиографического здесь нет ничего, разве что ощущения и мысли, и это говорит о возросшем уровне профессионализма, ведь настоящий писатель пишет не о себе самом. Некоторая эпатажность и, скажем так, физиологичность ряда эпизодов — дань эксперименту. В дальнейшем я отказался от идеи воздействовать на читателя столь прямолинейными средствами. 

О стихах говорить нечего — кто из нас не отдавал дань поэзии? В студенческие годы я с этого и начинал, было и в нашем университете литобъединение. Мои скромные попытки переводов с английского (сборник «Дорога к морю» — переводы стихотворений Дж. Р. Р. Толкина из трилогии «Властелин Колец») до сих пор цитируются в интернет-подборках, и это очень приятно.  В израильский период некоторые сборники публиковались в литературных приложениях к русскоязычным газетам, и, само собой, в сети. Часть стихов добавлена в качестве приложений к главам мемуарного проекта «Главная Книга», а остальное — здесь. 

В заключение хотелось бы поблагодарить редактора этой книги, чьи советы мне очень помогли — только вот нет у меня редактора, я сам за него. Сказал бы я спасибо и корректору, исправившему множество ошибок — но и его нет. Заслуживает благодарности и специалист по верстке книги — но снова, и таковой отсутствует. Особая благодарность причитается иллюстратору — но вы уже поняли, что и художника нет на этом проекте, вот разве что системе Leonardo AI — мои искренние благодарности и восхищение. Это здорово, что теперь у нас, писателей, есть возможность визуализировать свои фантазии и показать их читателю. Поэтому, если вы найдете какую ошибку или неточность —  смело сообщайте, все можно исправить. 

Так что мое искреннее спасибо всем, кто не поленился приобрести эту книгу и теперь читает эти строки.

С благодарностью за внимание,

 
Автор